Сочинения из открытого банка ФИПИ
57 61AF1A(Текст по А.Г. Алексину, «Кого можно считать настоящим другом?»)
(1)В школе я дружила с Лялей Ивашовой и Машей Завьяловой.
(2)Маша умела всё: рисовать, петь, ходить на руках. (3)Соревноваться с ней было бессмысленно, как с Леонардо да Винчи. (4)Учителя могли бы ставить ей пятёрки, не вызывая к доске. (5)Она беспощадно экспериментировала на себе самой: то выдумывала причёску, которую вполне можно было выдвинуть на премию по разделу архитектурных сооружений, то изобретала юбку с таким количеством складок, что на ней хотелось сыграть, как на гармони.
(6)Маша сочиняла стихи и забывала их на тетрадных обложках, на промокашках. (7) Я собирала четверостишия, ставила внизу даты, прятала их, сберегая для потомства, а многие помнила наизусть.
(8)С моцартовской лёгкостью Маша перелагала свои стихи на музыку и исполняла их под гитару.
(9)Лицо её было подвижным, как у клоуна: она и им распоряжалась без натуги. (10) Разочарование, восторг, изумление – все эти чувства сменяли друг друга, не оставляя места неопределённости. (11)Отсутствие однообразия и было Машиным образом.
(12)Никто не считал Машу чемпионкой класса по «многоборью», так как она ни с кем не боролась, поскольку её первенство было бесспорным. (13)Во всём, кроме женственности и красоты: тут первой считалась Ляля.
(14)Красивые женщины даже во сне не забывают, что они красивы. (15)Красавицы привыкают к жертвенному поклонению и уже не могут без него обходиться. (16)Ляля восхищённых взоров не замечала, и они от этого становились ещё восхищённее.
(17)Мне самой от поклонников не приходилось обороняться – и я обороняла от них Лялю.
– (18)Не живи чужой жизнью! – уговаривала меня мама, видя это.
(19)Маше сулили чин академика, Ляле – покорительницы сильного пола и создательницы счастливой семьи, а я просто была их подругой. (20)Мне ничего не сулили.
(21)Я гордилась Лялиной красотой и Машиными талантами более громко, чем собственными достоинствами, именно потому, что эти достоинства были всё-таки не моими: в нескромности меня обвинить не могли.
– (22)Ты продолжаешь жить чужой жизнью, восторгаешься не своими успехами, – констатировала мама.
– (23)Это, по-твоему, плохо? – удивилась я.
– (24)Сиять отражённым светом? – (25)Она задумалась и повторила то, что я уже слышала от неё:
– Смотря чьим светом!
(По А.Г. Алексину*)
* Алексин Анатолий Георгиевич (1924–2017) – писатель, драматург. Его произведения, такие как «Мой брат играет на кларнете», «Действующие лица и исполнители», «Третий в пятом ряду» и др., повествуют главным образом о мире юности.
58 CA569A (Текст по А.Г. Алексину, «Кого можно считать настоящим другом?»)
– (1)Говорят, что самые непримиримые недруги – это бывшие друзья, – сказала нам однажды наша дочь Оля. – (2)Я убедилась, что это так.
(3)Люсю Катунину она называла на французский манер: Люси́. (4)«Как в доме Ростовых! – поясняла Оленька. – (5)Или Болконских».
(6)Люся упорно предрекала нашей дочери судьбу Леонардо да Винчи.
(7)Несмотря на сопротивление Оленьки, она таскала за ней огромную папку с рисунками, даже готовила краски и мыла кисточки. (8)Какая женщина устоит перед таким обожанием? (9)Оленька стала дружить с Люси́, хотя времени на дружбу у неё было мало.
(10)Да и у Люси, признаться, его было не очень много. (11)Люсина мама в течение долгих лет не поднималась с постели.
(12)Стремясь доставить матери радость, дочка восклицала:
– Если б ты видела фигуру спящего льва, которую вылепила Оля! (13)Я весь вечер говорю шёпотом. (14)Вдруг он проснётся?
(15)Часто она забирала Олины работы, чтобы показать маме, и взяла слово, что, когда мама наконец поднимется, Оля нарисует её портрет.
(16)Люся и сама потихоньку рисовала, но мы видели только её заголовки в школьном юмористическом журнале, который, по предложению Оли, носил название «Детский лепет».
(17)Неожиданно всё изменилось.
(18)В художественной школе организовали встречу с прославленным мастером живописи. (19)Люся высоко чтила этого мастера. (20)Но чтили его и все остальные, поэтому в школьном зале разлилось целое море поклонников. (21)И Оленька не смогла провести туда подругу.
– (22)Я не нашла для Люси́ места в зале, – рассказывала в тот вечер Оля. – (23)А она обиделась… (24)И на что?! (25)Академик живописи рисует гораздо лучше, чем говорит. (26) Я сказала ей: «Ты знаешь его работы. (27)Значит, ты с ним знакома. (28)Художник – это его творчество». (29)А она вернула мою папку с рисунками. (30)Как говорят, «заберите ваши игрушки».
– (31)И что же дальше? – спросила я дочь.
– (32)Ну и мерси, дорогая Люси́! – в рифму пошутила Оленька.
– (33)Друзей труднее найти, чем потерять.
– (34)Раз можно потерять, значит, это не такой уж и друг!
– (35)Не нашла места в зале? – задумчиво произнесла я. – (36)Если бы ты нашла его у себя в сердце…
(По А.Г. Алексину*)
* Алексин Анатолий Георгиевич (1924–2017) – писатель, драматург. Его произведения, такие как «Мой брат играет на кларнете», «Действующие лица и исполнители», «Третий в пятом ряду» и др., повествуют о мире юности.
59 D91FF6 (Текст по В.А. Осеевой-Хмелёвой, «Кого можно назвать настоящим другом?»)
(1)В это утро Динка проснулась с тревогой на душе и, как только открыла глаза, вспомнила про Андрея, вспомнила, что сегодня, разумеется, приедет он, Хохолок. (2)Надо было хорошенько обдумать, как сказать ему, что она, Динка, повзрослела и никогда больше не сядет на раму его велосипеда, не поедет с ним кататься. (3)Ни в лес, ни в поле, ни по длинной тропке среди моря колосьев ржи. (4)Ничего этого больше не будет! (5)Не будет и тайн, рассказанных верному другу детства Хохолку.
(6)Тревожно на душе у Динки. (7)Она уже не думает о себе, она думает, как смягчить незаслуженную обиду, чтобы облегчить удар. (8)Ей вспоминается, как трудно было Хохолку приобрести велосипед и с каким торжеством он примчался на нём в первый раз. (9)«Теперь я буду катать тебя каждое воскресенье!» – сказал он тогда. (10)И с тех пор, уже второе лето, каждое воскресенье он обязательно мчал её куда-нибудь.
(11)Одно только воспоминание об этом нестерпимо мучило Динку, она видела перед собой знакомые глаза и хорошо знала: эти умные глаза читают в её душе… (12)И обманывать их бесполезно. (13)Да и как можно обманывать друга?
(14)Конечно, много мелких выкручиваний, много детского вранья лежит на совести прежней Динки. (15)Но ведь всё это было другое. (16)А Динка росла, и жизнь ставила задачи всё труднее, серьёзнее. (17)Эти задачи требовали смелых решений, но ещё ни разу они не требовали от Динки такой жертвы – отказаться от одного ради другого.
(18)Динка молча сидела за столом, рассеянно улыбалась Лёне, не замечая, что он давно следит за ней беспокойным взглядом. (19)«Как я скажу Андрею?» – мучительно думала Динка. (20)А в глубине террасы стоял Лёня, и сердце его сдавливала боль.
(21)Проследив остановившийся взгляд Динки, Лёня увидел въезжающий с дороги велосипед.
– (22)Не говори ему ничего, – сжимая холодную руку подруги, быстро сказал Лёня. – (23) Слышишь меня?..
– (24)Слышу, – прошептала Динка, и губы её дрогнули. – (25)Я, конечно, всё понимаю, Лёня… (26)Нас было трое друзей. (27)А теперь должно быть двое! (28)И из нас троих нельзя обмануть никого!
(По В.А. Осеевой-Хмелёвой*)
* Осеева-Хмелёва Валентина Александровна (1902–1969) – советская детская писательница. Самыми известными её произведениями стали повести «Динка», «Динка прощается с детством».
60 DAD690 (Текст по А.Г. Алексину, «Почему важно сделать правильный выбор?»)
(1)Ещё в детском саду Олег выучил песенку «В лесу родилась ёлочка». (2)С неё-то и начались неприятности. (3)Бабушка решила, что у внука замечательный слух и что «с таким абсолютным слухом абсолютно необходимо учиться музыке».
(4)Олега торжественно и шумно повели на экзамен в музыкальную школу. (5)А обратно привели тихо и растерянно: педагоги не обнаружили у мальчика музыкальных способностей.
(6)Бабушка очень огорчилась, но потом сказала, что первый провал внука как раз говорит о его незаурядном даровании: Шаляпина в молодости тоже не приняли в хор.
(7)Бабушка хорошо знала историю музыки. (8)Она даже сама играла на рояле, а в молодости мечтала стать пианисткой. (9)Но мечты эти не сбылись, и теперь Олег должен был преуспеть в искусстве сразу за двоих: за себя и за бабушку.
(10)Когда-то бабушка была бухгалтером, и, когда наступала пора годовых финансовых отчётов, старые сослуживцы приходили к Анне Степановне за помощью. (11)Сослуживцы любили бабушку, они говорили, что с ней вместе из бухгалтерии ушла музыка: бабушка постоянно что-нибудь напевала.
(12)Олег тоже любил бабушку, поэтому согласился учиться музыке. (13)Была куплена виолончель, и Олег начал ходить в музыкальный кружок.
(14)В отличие от бабушки, отец хотел, чтобы Олег стал в будущем толковым инженером.
– (15)Ты хочешь, чтобы он повторил твой путь, – говорила бабушка. – (16)Но пойми наконец: у него другое призвание. (17)Смычок он будет держать в руках всю жизнь!
(18)Однако часто по вечерам Олег держал в руках и рубанок, и напильник, и плоскогубцы, что очень тревожило бабушку.
– (19)Смотри, надо беречь руки! (20)Вся твоя судьба – в твоих руках! (21)Вернее сказать, в твоих пальцах.
– (22)3наю, бабушка, – добродушно соглашался Олег. – (23)Вот я их и развиваю. (24)Так в музыкальном кружке советуют: строгайте, говорят, пилите! (25)Это тоже искусство!
(26)«Может быть, это новые методы музыкального воспитания?» – рассуждала бабушка.
(27)Все этажерки и книжные полки в доме рассказывали гостям, что они были сделаны руками Олега. (28)Когда собирались гости, бабушка потихоньку, тайком от внука, хвасталась:
– Всё он!.. (29)Своими руками!
(30)И потом во всеуслышание, чтобы слышал Олег, восклицала:
– Но главное, конечно, музыка! (31)Он будет музыкантом!
(По А.Г. Алексину*)
* Алексин Анатолий Георгиевич (1924–2017) – писатель, драматург. Его произведения, такие как «Мой брат играет на кларнете», «Действующие лица и исполнители», «Третий в пятом ряду» и др., повествуют главным образом о мире юности.
61 E1CBD5 (Текст по А.И. Деникину, «Почему важно сделать правильный выбор?»)
(1)В первый год моей жизни, в день какого-то праздника, по старому поверью, родители мои устроили гадание: они разложили крест, детскую саблю, рюмку и книжку. (2)К чему первому притронусь, то и предопределит мою судьбу. (3)Принесли меня. (4)Я тотчас потянулся к сабле, потом поиграл рюмкой, а до прочего не хотелось дотрагиваться.
(5)Рассказывая мне впоследствии об этой сценке, отец смеялся: «Ну, думаю, дело плохо! (6)Будет мой сын рубакой и пьяницей!»
(7)Старинное это гаданье, однако, и сбылось, и не сбылось. (8)Сабля, действительно, предрешила мою жизненную дорогу, но и от книжной премудрости я не отрёкся. (9) В четырнадцать лет увлечённо читал и писал стихи, в пятнадцать перешёл на «Анну Каренину», а в шестнадцать прочитывал и разбирал с товарищами всё подряд. (10) А пьяницей, к счастью, не стал.
(11)Рассказы отца, прошедшего тернистый путь от солдата до капитана, детские игры – всё это настраивало на определённый лад. (12)Мальчишкой я по целым часам пропадал в гимнастическом городке 1-го Стрелкового батальона, стрелял в тире пограничников. (13) Ходил версты за три на стрельбище стрелковых рот, пробирался с солдатами, считавшими пробоины, в укрытие перед мишенями. (14)Пули свистели над головами; было страшно, но очень занятно. (15)На обратном пути вместе со стрелками подтягивал солдатскую песню:
Греми, слава, трубой
За Дунаем за рекой.
(16)Моё увлечение придавало мне вес в глазах мальчишек и вызывало их зависть…
(17)Словом, прижился в военной среде, приобретя приятелей среди офицерства, а ещё более – среди солдат.
(18)Будущая офицерская жизнь представлялась мне тогда в ореоле сплошного веселья и лихости, а не в бремени трудов и забот, как это бывает в действительности.
(19)По мере перехода в высшие классы свободного времени, конечно, становилось меньше, появились другие интересы, воинские упражнения мои почти прекратились. (20)Не бросил я только гимнастики и преуспевал в «военном строе», который был введён в программу реального училища в 1889 году.
(21)Во всяком случае, когда я окончил училище, хотя высокие баллы по математическим предметам сулили лёгкую возможность поступления в любое высшее техническое заведение, об этом и речи не было. (22)Я избрал военную карьеру.
(23)Было ли это следствием гадания? (24)Не знаю…
(По А.И. Деникину*)
* Деникин Антон Иванович (1872–1947) – русский военачальник, политический и общественный деятель, писатель, мемуарист, публицист и военный документалист.
62 49AFB0 (Текст по С.А. Лубенец, «Какие жизненные ценности важны для человека?»)
(1)После уроков девочки возвращались домой все вместе.
– (2)Кать, ну расскажи, пожалуйста, как там Антуан? – дёргала Дронову за рукав Аллочка Любимова.
– (3)Пока… никак, – вынуждена была признаться та. – (4)Но ведь это только начало!
– (5)Вы, девчонки, совсем помешались на Антуане, – рассмеялась Оля Авласович. – (6) Антуан сказал, Антуан посмотрел… (7)Как ненормальные, честное слово, будто на нём свет клином сошёлся!
– (8)Можно подумать, тебе Клюшев не нравится! – насмешливо сказала Таня.
– (9)Нисколечко! (10)А тебе? – лукаво посмотрела на неё Оля.
(11)Таня внутренне вздрогнула. (12)Но опять вовремя совладала с собой и ответила:
– Да так, с ума не схожу, как некоторые… – (13)И она с лёгким презрением посмотрела на Аллочку.
(14)Любимова дёрнула плечиком, но оправдываться не стала.
– (15)А мне-то как «повезло», – расстроенным голосом пожаловалась Лена Прижняк. – (16) От этого Рябы с ума сойти можно.
– (17)Скажи «спасибо», что тебя с Козликом не посадили, – усмехнулась Таня, и все девочки дружно рассмеялись.
(18)Дома Таня первым делом подошла к зеркалу. (19)Нет, она не изменилась. (20)Почти не изменилась. (21)Во всяком случае, она не хуже, но и не лучше прежнего. (22)Немного выросла по сравнению с прошлым годом, но во всём остальном особенных перемен в ней нет. (23)Она всё такая же худющая, бледная, с прямыми скользкими непослушными волосами, которые не может удержать ни одна резинка, ни одна заколка или завязанная лента. (24)Мама без конца предлагает дочери постричься, чтобы ей было легче и голова выглядела аккуратней, но Тане не хочется. (25)Если снять с волос резинку, то они очень красиво рассыпаются по плечам и блестят.
(26)Таня вытащила из ящика письменного стола толстую тетрадь с Ди Каприо на обложке и на первом чистом листе вывела красивыми буквами: «Таня Осокина. 7 „А”». (27)Потом подумала немножко и на внутренней стороне обложки написала то, без чего ни одна девчоночья анкета никем анкетой признана не будет:
На «О» моя фамилия,
На «Т» меня зовут,
На «Л» подруга милая,
На «…» мой лучший друг.
(28)После этого замечательного стихотворения Таня на самом верху следующего чистого листа написала: «Напиши мне письмо, если тебе понятен этот адрес: Ревнующая область, Страдающий район, город Любовь, улица Влюблённых, дом Тоскующих, квартира Счастливейших».
(29)Интересно, догадается ли один человек, что Таня ждёт послание именно от него? (30) Если не догадается, то может проявить себя на следующей странице. (31)На самом её верху она написала следующее: «Кто считает меня своим другом, может вписать первую букву своего имени в стихотворение на обложке». (32)Таня представила, как один человек вписывает эту букву, и ей сделалось жарко.
(По С.А. Лубенец*)
* Лубенец Светлана Анатольевна – современная детская писательница, автор книг о подростках, взаимоотношениях между ними, самых обыкновенных и не совсем обычных ребятах. Её серии «Только для девчонок», «Только для мальчишек», «Чёрный котёнок» пользуются большим спросом у читателей.
63 4AcBc5 (Текст по В.П. Крапивину, «Какое влияние книги оказывают на человека?»)
(1)Меня часто спрашивают, почему я, человек вполне сухопутный, так привязан к Севастополю, к морякам и кораблям. (2)Я говорю:
– Потому что море я полюбил в детстве.
(3)И сегодня мне хочется вспомнить подробности тех дней, когда я впервые ощутил тоску по Севастополю.
(4)Это случилось в начале июня. (5)Я от нечего делать зашёл к Шалимовым. (6)Лёшка сердито мастерил из загнутой медной трубки и гвоздя пугач-хлопушку. (7)На меня он только глянул с хмурым равнодушием. (8)В те дни, о которых я рассказываю, он дразнил меня непонятным прозвищем Кнабель. (9)Впрочем, Лёшкины дразнилки были беззлобные, а по-настоящему злился он, если к нему лезли под руку во время важной работы. (10)Поэтому я не стал соваться и разглядывать пугач, а смирно присел на укрытую суконным одеялом койку.
(11)На коричневом сукне лежала книга, на которой были разлапистые якоря, парусные корабли и слова: «С. Григорьев. Малахов курган».
(12)Всё, что было связано с морем и парусами, приводило меня в волнение. (13)Книгу я тихо открыл и стал читать, как десятилетний мальчик Венька стоит на крыше своего дома и смотрит на входящую в бухту эскадру, как блестит на солнце оранжевая ребристая черепица на белых домиках.
(14)Я листал страницы неслышно и сидел не шевелясь, боясь лишним движением напомнить о себе.
(15)Видимо, с пугачом ладилось: Лёшка, не сказав ни слова, ушёл, а через минуту на дворе грохнуло. (16)Выстрел встряхнул меня – надо было принимать решение. (17) Попросить Лёшку, чтобы дал почитать? (18)Он может ответить «бери», а может и буркнуть «сам читаю» или «не моя». (19)Я непослушными пальцами расстегнул на животе оловянные пуговки, запихал книгу и боком скользнул на кухню. (20)Щёлкнул на двери крючком и замер с книжкой у стола…
(21)Через какое-то время Лёшка задёргал дверь.
– (22)Кнабель, это ты стырил книгу?
– (23)Всё равно не дам, пока не дочитаю! – отчаянно сказал я, потому что расстаться с повестью о Севастополе было, казалось, выше моих сил.
– (24)Ну, только выйди, – нехорошим голосом предупредил Лёшка.
(25)К середине следующего дня я дочитал «Малахов курган» и, виноватый, готовый к заслуженной каре, но всё равно счастливый, понёс книгу Лёшке. (26)Лёшка встретил меня вполне миролюбиво, улыбнулся и сказал:
– (27)Да ладно, у меня сейчас «Восемьдесят дней вокруг света» есть, а эту читай ещё, если охота…
(28)И я читал ещё. (29)Не спеша. (30)Про Веньку и про Нахимова, про гибель кораблей, затопленных у входа в бухту, и про матросов на бастионах. (31)А ещё в книге был Севастополь. (32)Я читал о жутких непрекращающихся бомбардировках, о развалинах и пожарах, но сквозь дым военного разрушения продолжал видеть мирный и солнечный город у необозримого моря. (33)Тот, который нужен был мне…
(По В.П. Крапивину*)
* Крапивин Владислав Петрович (род. в 1938 г.) – советский и российский детский писатель. Его книги были включены в «Золотую библиотеку избранных произведений для детей и юношества», «Библиотеку приключений и научной фантастики», «Библиотеку мировой литературы для детей». Некоторые произведения писателя экранизированы.
64 25DB0e (Текст по В.И. Одноралову, «Как завоевать авторитет?»)
(1)Он растяпа, этот Вовка. (2)Олег же его предупреждал! (3)Деревенские ребята хорошие, но их надо авторитетом брать, после этого они станут друзьями – во!
(4)А с авторитетом вот что вышло.
(5)Олег-то в Ольшанке сто раз был. (6)Он только вылез из автобуса, и к нему сразу кинулись мальчишки: Минтин, Витёк и Егорка. (7)Расхватали вещи и понесли к дому его родни.
(8)А у самого дома на Вовку пошёл какой-то сивобородый козёл. (9)Чего козёл Сивка от Вовки хотел, неизвестно, и Вовка на всякий случай попятился, споткнулся и шлёпнулся прямо в грязь.
(10)Витёк и Минтин ка-ак захохочут, за ними – самый маленький – Егорка. (11)А Вовка от стыда готов был провалиться сквозь землю.
(12)После обеда Минтин с Витьком повели компанию в лес в свой «фирменный» малинник.
(13)Вскарабкавшись на обрыв по узенькой тропе, они очутились на заброшенной вырубке. (14)Это и был малинник: запах малины, жара и шмелиное жужжание…
(15)Когда наелись малины, повернули назад и по дороге решили зайти в старый парк.
(16)Одна из аллей будто нарочно приглашала путников в самый глухой угол парка. (17) Там стояла бывшая барская контора, которая смотрела на прохожих пугающе чёрными пустыми окнами.
(18)Солнце уже клонилось к закату, и было совсем по-вечернему.
– (19)Здесь чёрт живёт, – неожиданно сказал Минтин, – это все наши старики знают.
– (20)Там, – указал пальцем в небо Олег, – космонавты круглосуточно вкалывают, а у вас – черти!
(21)Олег пихнул Вовку коленом и губами показал: «Авторитет!..» (22)А вслух сказал:
– Вовка, сходи в разведку. (23)Выведи этого чёрта на чистую воду.
(24)Вовка поморщился… (25)А может, правда там кто-нибудь есть?
– (26)Я с тобой пойду! – закричал Егорка.
– (27)Вдвоём и дурак сходит, – отрезал Олег. – (28)Или ты один иди, или я один.
– (29)Ладно, пошёл я, – сказал Вовка.
(30)Он понимал: Олег точно уж пойдёт вместо него, но тогда – хоть в другую школу уходи.
(31)Вовка медленно зашагал к чёрному входу и замер. (32)Он зажмурил глаза, досчитал до пяти и вошёл. (33)Его охватила холодная, как вода, тьма. (34)Сердце стучало у самого горла… (35)Но глаза понемногу привыкли, и тьма немного рассеялась. (36)Он глянул в самый тёмный угол – прямо на него смотрели жуткие золотые глаза. (37)Ох и взвизгнул он, а потом засмеялся мелким, как дрожь, смехом и пошёл на эти глаза, ведь он разглядел под ними знакомую сивую бороду.
– (38)Сивка, – с облегчением произнёс Вовка.
– (39)Молоток, старик! (40)Теперь ты легенда, Минтин по всей деревне разнесёт, – как-то даже с завистью сказал Олег.
– (41)А, пустяки, главное, мы Сивку домой привели, – ответил Вовка и немного, конечно, соврал.
(42)Но он рад был происшествию, потому что Витёк его зауважал и Сивка оказался Сивкой, а не чем-то вроде…
(По В.И. Одноралову*)
* Одноралов Владимир Иванович (род. в 1946 г.) – современный русский поэт, прозаик, публицист и детский писатель.
65 261896 (Текст по А.А. Лиханову, «Какие жизненные ценности формируются в детстве?»)
(1)В третью военную осень после уроков Анна Николаевна не отпустила нас по домам, а раздала узкие полоски бумаги, на которых под жирной фиолетовой печатью – всё честь по чести! – было написано, что такой-то или такая-то действительно учится во втором классе девятой начальной школы.
– (2)Вот! (3)С этой! (4)Справкой! – разделяя слова, делая между ними паузы и, таким образом, не просто объясняя, а внушая, вдалбливая нам правило, которое требовалось запомнить, Анна Николаевна разъясняла и остальное. – (5)И письменным! (6) Поручительством! (7)Мамы! (8)Вы! (9)Пойдёте! (10)В детскую! (11)Библиотеку! (12) И запишетесь!
(13)Детское ликование не остановить. (14)Да и не нужно его останавливать, потому что это ведь стихия. (15)Поэтому наша мудрая Анна Николаевна только улыбнулась, когда мы заорали на радостях, заколготились в своих партах, как в коробах, отошла в сторону, прислонилась к тёплой печке, прикрыла глаза и сложила руки калачиком.
(16)Теперь самое время объяснить, отчего уж мы так возрадовались. (17)Дело в том, что все мы давно уже научились читать – соответственно возрасту, конечно же, запросто разделывались с тонкими, ещё довоенными, клееными-переклееными книжечками, которые давала в классе Анна Николаевна, но вот в библиотеку нас не пускали, в библиотеку записывали почему-то лишь со второго класса. (18)А кому в детстве не хочется быть постарше? (19)Человек, который посещает библиотеку, – самостоятельный человек, и библиотека – заметный признак этой самостоятельности.
(20)Постепенно мы утихли, угомонились, и Анна Николаевна снова стала объяснять.
– (21)В письменном! (22)Поручительстве! (23)Мама должна написать! (24)Что в случае! (25)Потери! (26)Книг! (27)Она! (28)Возместит! (29)Утрату! (30)В десятикратном! (31)Размере!
– (32)Теперь вы понимаете свою ответственность? – спросила она уже обыкновенным, спокойным голосом.
(33)Можно было и не спрашивать. (34)Без всякого сомнения, штраф за потерянную книжку в десятикратном размере выглядел чудовищным наказанием. (35)Выходило, что книжки читать будем мы и терять, если доведётся, тоже будем их мы, а вот мамам ни много ни мало придётся страдать из-за этого, будто им и так не достаётся.
(36)Да, мы росли в строгости военной поры. (37)Но мы жили, как живут люди всегда, только с детства знали: там-то и там-то есть строгая черта, и Анна Николаевна просто предупреждала об этой черте. (38)Внушала нам, второклассникам, важную истину, согласно которой и мал и стар зависимы друг от дружки, и коли ты забудешь об этом, забудешь о том, что книжку надо беречь, и потеряешь по рассеянности или ещё по какой другой, пусть даже уважительной, причине, то маме твоей придётся отвечать за тебя, плакать, собирать по рублю деньги в десятикратном размере.
(39)Повздыхав, зарубив себе на носу жестокий размер ответственности и ещё одно правило, по которому мама должна прийти сама вместе с тобой, захватив при этом паспорт, мы вылетели на волю, снова ликуя и толкаясь.
(По А.А. Лиханову*)
* Лиханов Альберт Анатольевич (род. в 1935 г.) – писатель, журналист, председатель Российского детского фонда. Особое внимание в своих произведениях писатель уделяет роли семьи и школы в воспитании ребёнка,
в формировании его характера.
66 B74C90 (Текст по А.А. Лиханову, «Какое влияние книги оказывают на человека?»)
(1)Вовка примчался через десять минут. (2)На моём столе лежал раскрытый том Пушкина. (3)Такую толстенную книгу Вовка никогда не видал.
– (4)Давай почитаем! – торопился Вовка.
(5)Как мы читали Пушкина! (6)Первый раз – самостоятельно, без руководства взрослых, пусть даже очень хороших и мудрых. (7)Как захлёбывались мы радостью познания неизвестных доселе слов и чувств – точно подкрались к благодатному источнику, который зачем-то прятали от нас прежде, давая из него лишь по глоточку отфильтрованной влаги. (8) И вот мы пьём медленно, без всяких помех, и нам ломит зубы студёность и новизна. (9) Мы были полны восторга, ещё не умея выразить то, что переполняет нас до самого края, а только слушая себя, своё сердце, слушая, как замирает оно, когда возносит вдруг душу какая-то волна, и как обрывается всё внутри, когда волна эта бросает вниз, словно испытывая нашу прочность.
(10)Мы ещё не знали, что стихи Пушкина обладают этим волшебным умением, что волнуют нас образы и видения, слагаемые из слов, и что мы переживаем одно из самых счастливых мгновений, которые даруются человеку.
(11)Отныне, встречаясь, мы с Вовкой вели волшебные странные речи, понятные только нам, в которых незримо присутствовал Александр Сергеевич. (12)Ну, например, я спрашивал своего друга:
– Как ты вчера до дому довлачился? (13)В обитель дальнюю?
(14)А Вовка отвечал:
– Поздно уже прикандыбал. (15)Почти пред ясным восходом зари.
(16)Говоря друг другу эти слова, мы, конечно, шутили, но не так, чтобы очень. (17)Спроси нас в ту пору со взрослой строгостью в голосе, что это мы так по-дурацки шутим, мы бы, наверное, смутились и перестали вставлять в свою речь пушкинские слова, но мы ведь переговаривались негромко, говоря друг дружке свои замечательные тирады, и, по крайней мере, никому другому знаний своих не демонстрировали.
(18)Лишь однажды Вовка сорвался.
(19)Так уж выходило, что слова эти и выражения легко и радостно впитывала наша память, похожая на губку, да ведь ещё мы и упражнялись, вставляя в свои речи пушкинские обороты, поэтому Вовку было трудно судить за раскрытие тайны, когда он вдруг сжал кулак и крикнул:
– Вострепещи, тиран! (20)Уж близок час паденья!
(21)Это было в начале последнего урока. (22)Анна Николаевна рассказывала про последние известия с фронта, а Вовка, такая у него была почётная обязанность, передвигал флажки на карте под руководством учительницы.
(23)Наши били фрицев, флажки двигались каждый день, расширяя фронт атак, и в тот день скакнули далеко вперёд. (24)Вот Вовка и не выдержал.
(25)Все засмеялись его необыкновенным словам – все, кроме меня и Анны Николаевны. (26)Учительница же заглянула Вовке прямо в глаза, а потом долго смотрела ему вслед, пока мой друг, притихший, медленно, словно раненый, шёл к парте, усаживался, лез зачем-то в портфель.
– (27)М-мда! – задумчиво произнесла Анна Николаевна. (28)После небольшой паузы она сказала:
– Ребята, а давайте проведём в классе конкурс на лучшего исполнителя стихотворений Пушкина!
(По А.А. Лиханову*)
* Лиханов Альберт Анатольевич (род. в 1935 г.) – писатель, журналист, председатель Российского детского фонда. Особое внимание в своих произведениях писатель уделяет роли семьи и школы в воспитании ребёнка, в формировании его характера.
67 B74C90 (Текст по Н. Аксёновой, «Когда человек чувствует себя счастливым?»)
(1)В детстве я ненавидела утренники, потому что к нам в садик приходил отец. (2) Он садился на стул возле ёлки, долго пиликал на своём баяне, пытаясь подобрать нужную мелодию, а наша воспитательница строго говорила ему: «Валерий Петрович, повыше!» (3) Все ребята смотрели на моего отца и давились от смеха. (4)Он был маленький, толстенький, рано начал лысеть, и, хотя никогда не пил, нос у него почему-то всегда был свекольно-красного цвета, как у клоуна. (5)Дети, когда хотели сказать про кого-то, что он смешной и некрасивый, говорили так: «Он похож на Ксюшкиного папу!»
(6)И я сначала в садике, а потом в школе несла тяжкий крест отцовской несуразности. (7) Всё бы ничего (мало ли у кого какие отцы!), но мне было непонятно, зачем он, обычный слесарь, ходил к нам на утренники со своей дурацкой гармошкой. (8)Играл бы себе дома и не позорил ни себя, ни свою дочь! (9)Часто сбиваясь, он тоненько, по-женски, ойкал, и на его круглом лице появлялась виноватая улыбка. (10)Я готова была провалиться сквозь землю от стыда и вела себя подчёркнуто холодно, показывая своим видом, что этот нелепый человек с красным носом не имеет ко мне никакого отношения.
(11)Я училась в третьем классе, когда сильно простыла. (12)У меня начался отит. (13) От боли я кричала и стучала ладонями по голове. (14)Мама вызвала скорую помощь, и ночью мы поехали в районную больницу. (15)По дороге попали в страшную метель, машина застряла, и водитель визгливо, как женщина, стал кричать, что теперь все мы замёрзнем. (16)Он кричал пронзительно, чуть ли не плакал, и я думала, что у него, наверное, тоже болят уши. (17)Отец спросил, сколько осталось до райцентра. (18)Но водитель, закрыв лицо руками, твердил: «Какой я дурак!» (19)Отец подумал и тихо сказал маме: «Нам потребуется всё мужество!» (20)Я на всю жизнь запомнила эти слова, хотя дикая боль кружила меня, как метель снежинку. (21)Он открыл дверцу машины и вышел в ревущую ночь. (22)Дверца захлопнулась за ним, и мне показалось, будто огромное чудовище, лязгнув челюстью, проглотило моего отца. (23)Машину качало порывами ветра, по заиндевевшим стёклам с шуршанием осыпался снег. (24)Я плакала, мама целовала меня холодными губами, молоденькая медсестра обречённо смотрела в непроглядную тьму, а водитель в изнеможении качал головой.
(25)Не знаю, сколько прошло времени, но внезапно ночь озарилась ярким светом фар, и длинная тень какого-то великана легла на моё лицо. (26)Я прикрыла глаза и сквозь ресницы увидела своего отца. (27)Он взял меня на руки и прижал к себе. (28)Шёпотом он рассказал маме, что дошёл до райцентра, поднял всех на ноги и вернулся с вездеходом.
(29)Я дремала на его руках и сквозь сон слышала, как он кашляет. (30)Тогда этому не придали значения. (31)А он долго потом болел двусторонним воспалением лёгких. (32)Эта ночь перевернула моё представление об отце.
(33)…Мои дети недоумевают, почему, наряжая ёлку, я всегда плачу. (34)Из тьмы минувшего ко мне приходит отец, он садится под ёлку и кладёт голову на баян, как будто украдкой хочет увидеть среди наряженной толпы детей свою дочку и весело улыбнуться ей. (35)Я гляжу на его сияющее счастьем лицо и тоже хочу ему улыбнуться, но вместо этого начинаю плакать.
(По Н. Аксёновой*)
* Аксёнова Нина – современная детская поэтесса и прозаик.
68 CCFE11 (Текст по Ю.Я. Яковлеву, «Что значит быть добрым?»)
(1)Сколько маленький Коля помнил себя в войну, он всегда был голодным. (2) Черноволосый, взъерошенный, с проступающими рёбрышками, он был похож на маленького исхудалого волчонка, и его ввалившиеся глаза постоянно искали добычу.
(3)Когда война подходила к концу, мать посеяла на огороде полоску пшеницы. (4)Собрав первый урожай, бабушка на радостях испекла два коржа величиной с подсолнух. (5)Коржи были пахучие, румяные. (6)Они светились, как два маленьких посоленных солнца.
(7)Мальчик сидел перед столом, ждал, когда ж его угостят, и вдыхал в себя тёплый дух испечённого хлеба. (8)Наконец бабушка подошла к нему и сказала:
– Отведай, внучок, моего коржа.
(9)Корочка обжигала губы, соль пощипывала язык. (10)Ноздри раздувались, боясь упустить толи́ку вкусного запаха. (11)Корж таял с неудержимой силой, и вскоре его не стало…
(12)Коля тяжело вздохнул. (13)А второй корж, румяный, целёхонький, лежал на столе и призывно улыбался всей своей рожицей.
– (14)Отнеси этот корж деду, – сказала бабушка.
(15)Дед был очень старым и жил на пасеке. (16)Домой он приходил в те редкие дни, когда на огороде топили прокопчённую, покосившуюся баньку.
(17)Дед сидел перед пчелиным водопоем – перед желобком, по которому текла вода. (18) Пчёлы облепили желобок и пили, опуская хоботки в прохладную воду. (19)Дед подставлял руку, и вода стекала ему в ладонь. (20)Он пил эту сладковатую пчелиную воду.
(21)Дед не стал есть гостинец, а отнёс его в шалаш. (22)До чего же он жадный, этот дед! (23)Совсем, видно, одичал со своими пчёлами. (24)Он специально спрятал корж, чтобы не делиться и потом спокойно жевать его, макая в липкий гречишный мёд.
(25)Коля собрался уходить. (26)В последнюю минуту, когда дед протянул котомку с грязным бельём, Коля чуть не попросил у деда кусочек коржа, но сумел побороть минутную слабость.
(27)Он шёл не спеша, размахивая котомкой, и думал о том, что, когда кончится война, в доме будет много хлеба и он будет есть коржи утром, в обед и вечером.
(28)Дома он сунул бабушке котомку и буркнул:
– Дед велел простирнуть!
(29)Бабушка молча принялась выкладывать на лавку дедушкино бельишко. (30)На дне котомки оказалась чистая тряпица, завязанная узлом. (31)В ней лежал корж. (32)Она ничего не сказала и положила нежданный гостинец перед внуком.
(33)Радостный огонёк вспыхнул в его глазах. (34)Он проглотил слюну, предвкушая угощение, и протянул руку к коржу. (35)Но какое-то незнакомое чувство удержало его руку. (36)Это чувство оказалось сильнее голода, важнее хлеба.
(37)Коля сполз со скамейки и пошёл прочь… (38)Но через некоторое время он вернулся, взял со стола остывший корж, аккуратно завернул его в чистую тряпицу и положил в дедушкин сундук, где лежали старые сапоги, мешок с самосадом и штык, привезённый с прошлой войны.
(По Ю.Я. Яковлеву*)
* Яковлев Юрий Яковлевич (1923–1996) – советский писатель и сценарист, автор книг для подростков и юношества, сценариев игровых и анимационных фильмов.
69 E248DD (Текст по О.Ю. Рою, «Что даёт человеку ощущение счастья?»)
(1)Запах кофе был для Андрея не просто запахом. (2)Он был незабываемым воспоминанием, воспоминанием о прошлом, о детстве, о счастье, о том самом настоящем счастье, которое можно испытать только тогда, когда лет тебе совсем мало. (3)Запах молотого кофе всегда наводит его на эти воспоминания…
(4)Дома у них, по правде говоря, кофе не водился. (5)Насколько Андрей помнил, ни мать, ни отец его не пили. (6)Не любили? (7)Или попросту отказывались из соображений экономии, считали, что дорого? (8)Сейчас даже в голове не укладывается, как они жили тогда, но ведь жили же как-то… (9)А нынешним детям, наверное, и не объяснишь, что в его детстве не то что не было ни кока-колы или там фанты – слов-то таких не знали. (10)Лимонад и сок маленькому Андрюшке покупали лишь изредка, а дома пили в основном чай.
(11)А вот бабушка, мамина мама, та не могла жить без кофе, и священный бабушкин кофейный ритуал, когда в её квартиру вселялся дух кофе, завораживал Андрюшу.
(12)Дефицитным продуктом бабулю обеспечивала соседка Нина, продавщица овощного отдела в гастрономе на углу. (13)Она приносила бабушке плотные коричневые бумажные пакеты с кофейными зёрнами. (14)Ни бабушки, ни Нины давно нет на свете, а воспоминания остались, да какие яркие и почти осязаемые! (15)О том, как бабушка, такая вся домашняя и уютная, в собственноручно сшитом зелёном клетчатом фартуке, распечатывает на кухне хрустящий пакет и высыпает твёрдые зерна в ручную кофемолку. (16)Маленький Андрей тут как тут. (17)Ему тоже хочется покрутить тугую пластмассовую ручку, очень тонкую и поэтому неудобную. (18)Но ещё больше хочется, чтобы бабушка разрешила взять одно зёрнышко. (19)Вкус разгрызенного кофейного зерна всегда очень нравился Андрею: он напоминал шоколад и в то же время казался каким-то другим, даже ещё лучше, чем шоколад.
(20)Ну и конечно – запах! (21)Чаще всего маленький Андрей, когда оставался у бабушки, просыпался именно от него, и он до сих пор помнит то радостное ощущение на границе меж сном и явью, когда так трудно открыть глаза и ты ещё не понимаешь, отчего это так хорошо на душе… (22)И лишь потом, разлепив наконец веки, осознаёшь, что это бабушка в кухне готовит кофе, а впереди целый долгий безмятежный день, счастливый и беззаботный…
(23)Интересно, отчего эти незамысловатые, но такие милые сердцу картинки до сих пор так прочно остаются в его памяти? (24)Может быть, потому, что у бабушки ему действительно было хорошо? (25)Родной дом был связан в детском сознании с серыми буднями, с ненавистным ранним вставанием сначала в детсад, потом в школу, с нудными повседневными обязанностями и вечным домашним заданием, с постоянными родительскими ссорами, с мамиными криками и слезами. (26)У бабушки же, куда его часто привозили на выходные, всё было не так. (27)Здесь было тихо и спокойно, никто Андрюшку не ругал и не кричал на него. (28)Бабушка кормила его тем, что он любит, подсовывала лучшие кусочки, разрешала гулять до позднего вечера, а укладывая спать, всегда рассказывала что-нибудь. (29)И онтак любил слушать её истории.
(По О.Ю. Рою*)
* Рой Олег Юрьевич (род. в 1965 г.) – современный российский писатель.
70 E7514A (Текст по М.А. Чванову, «Какого человека можно назвать добрым?»)
(1)Метрах в пяти от огромного офисного здания на обледенелом грязном асфальте стояла на трёх ногах худая бездомная собака со слезящимися глазами и кого-то высматривала в дверях. (2)Больная нога, видимо, мёрзла, и собака, прижимая её к животу, невольно приседала.
(3)Выражающим муку, загнанным взглядом она равнодушно провожала одних, заискивающе виляла хвостом перед другими, третьи бросали ей что-то вроде: «Ну что, Жучка?» – и её глаза загорались надеждой. (4)Но машинально заметившие её уже забывали о ней и равнодушно уходили или брезгливо отмахивались, и её слезящиеся глаза тухли, и она опять приседала, поджимая под себя больную ногу.
(5)И я понял, что она никого не ждёт, а выбирает себе хозяина. (6)Бездомная жизнь, без сомнения, была ей уже невмоготу, и она выбирала хозяина. (7)Она дрожала от холода, была голодна, и глаза её, худое тело, хвост умоляли: «Ну, посмотрите на меня кто-нибудь, ну, возьмите меня кто-нибудь, а я отвечу вам такой любовью!..» (8)Но усталые люди шли дальше. (9)Бедная собака порывалась идти то за одним, то за другим, даже делала несколько шагов вслед, но тут же возвращалась.
(10)Она остановила свой выбор на молодой женщине, такой же усталой. (11)Женщина скользнула взглядом по собаке и прошла мимо, но собака пошла за ней, сначала неуверенно, потом решительно и безоглядно. (12)Женщина случайно оглянулась, увидела собаку, сразу преданно завилявшую хвостом, но тут же пошла дальше. (13)Собака легла и положила голову на лапы. (14)Она уже не ласкалась униженно, она просто ждала, не сводя с женщины глаз. (15)Женщина что-то сказала ей, и собака завиляла хвостом и почти на брюхе подползла к её ногам.
(16)Женщина достала из сумки булку, положила её перед собакой, но та не ела, глядела в глаза женщине: она понимала, что от неё хотят отделаться подачкой.
(17)Тогда женщина опустилась на корточки и погладила её по голове, протянула ей булочку, и собака начала есть, то и дело поглядывая на женщину: она боялась, что та уйдёт. (18)Женщина всё гладила собаку и что-то тихо и печально говорила так же печально вздрагивающей животине. (19)Потом достала из сумки ливерный пирожок, положила его перед собакой и быстро, не оглядываясь, пошла.
(20)Собака, оставив недоеденный пирожок, побежала за женщиной, заскулила, та растерянно остановилась.
– (21)Ну, что мне с тобой делать? – почти со слезами спросила женщина.
(22)Собака благоговейно смотрела на неё.
(23)Женщина вынула из сумки конфету, положила перед собакой. (24)Та взяла – просто из вежливости, чтобы не обидеть, чтобы не спугнуть своего счастья, и уже уверенней побежала за женщиной. (25)Так они и скрылись за углом.
(26)Почему из сотен других собака выбрала именно эту женщину?..
(По М.А. Чванову*)
* Чванов Михаил Андреевич (род. в 1944 г.) – российский писатель, публицист, директор мемориального дома-музея С.Т. Аксакова.
71 830440 (Текст по В.Т. Шаламову, «Как может раскрыться внутренний мир человека?»)
(1)Это была обыкновенная школьная тетрадка для рисования, найденная мною в куче мусора. (2)Все её страницы были разрисованы красками прилежно, тщательно и трудолюбиво. (3)Я перевёртывал хрупкую на морозе бумагу, заиндевелые яркие и холодные наивные листы.
(4)И я рисовал когда-то – давно это было, – примостясь у керосиновой лампы на обеденном столе. (5)От прикосновения волшебных кисточек оживал мёртвый богатырь сказки, как бы спрыснутый живой водой. (6)Акварельные краски, похожие на женские пуговицы, лежали в белой жестяной коробке. (7)Иван Царевич на Сером Волке скакал по еловому лесу. (8)Ёлки были меньше Серого Волка. (9)Иван Царевич сидел верхом на Волке так, как эвенки ездят на оленях, почти касаясь пятками мха. (10)Дым пружиной поднимался к небу, и птички, как отчёркнутые галочки, виднелись в синем звёздном небе.
(11)И чем сильнее я вспоминал своё детство, тем яснее понимал, что детство моё не повторится, что я не встречу и тени его в чужой ребяческой тетради.
(12)Это была грозная тетрадь – она поразила меня.
(13)Северный город был деревянным, заборы и стены домов красились светлой охрой, и кисточка юного художника честно повторила этот жёлтый цвет везде, где мальчик хотел говорить об уличных зданиях, об изделии рук человеческих.
(14)В тетрадке было много, очень много заборов. (15)Люди и дома почти на каждом рисунке были огорожены жёлтыми ровными заборами, обвитыми чёрными линиями колючей проволоки. (16)Железные нити казённого образца покрывали все заборы в детской тетрадке.
(17)Около забора стояли люди. (18)Они не были ни крестьянами, ни рабочими, ни охотниками – это были конвойные и часовые с винтовками. (19)Дождевые будки-грибы, около которых юный художник разместил конвойных и часовых, стояли у подножья огромных караульных вышек, и на вышках ходили солдаты, блестели винтовочные стволы.
(20)Тетрадка была невелика, но мальчик успел нарисовать в ней все времена года своего родного города.
(21)Яркая земля, однотонно-зелёная, и синее-синее небо, свежее, чистое и ясное. (22) Закаты и восходы были добротно алыми, и это, конечно, не было детским неуменьем найти полутона, цветовые переходы, раскрыть секреты светотени.
(23)Сочетания красок в школьной тетради были правдивым изображением неба Дальнего Севера, краски которого необычайно чисты и ясны и не имеют полутонов.
(24)И в зимних рисунках ребёнок не отошёл от истины. (25)Зелень исчезла. (26)Деревья были чёрными и голыми. (27)Это были лиственницы, а не сосны и ёлки моего детства.
(28)Шла северная охота; зубастая немецкая овчарка натягивала поводок, который держал в руке Иван Царевич. (29)Он был в шапке-ушанке военного образца, в белом овчинном полушубке, в валенках и в глубоких рукавицах – крагах, как их называют на Дальнем Севере. (30)За плечами Ивана Царевича висел автомат. (31)Голые треугольные деревья были затыканы в снег.
(32)Ребёнок ничего не увидел, ничего не запомнил, кроме жёлтых домов, колючей проволоки, вышек, овчарок, конвоиров с автоматами и синего-синего неба. (33)Эта тетрадь для рисования отражала суровый внутренний мир юного художника.
(По В.Т. Шаламову*)
* Шаламов Варлам Тихонович (1907–1982) – русский советский писатель, прозаик, поэт.
72 8FC8D1 (Текст по Л.Н. Толстому, «Для чего человеку нужно воображение?»)
(1)Когда нас оделили мороженым и фруктами, делать на ковре было нечего, и мы, несмотря на косые, палящие лучи солнца, встали и отправились играть.
– (2)Ну, вот что! – сказала Любочка, щурясь от солнца и припрыгивая по траве. – (3) Давайте в Робинзона.
– (4)Нет… скучно, – сказал Володя, лениво повалившись на траву и пережёвывая листочек, – вечно в Робинзона! (5)Ежели непременно хотите, так давайте лучше беседочку строить.
(6)Володя заметно важничал: должно быть, он гордился тем, что приехал на охотничьей лошади, и притворялся, что очень устал. (7)Может быть, и то, что у него уже было много здравого смысла и слишком мало силы воображения, чтобы вполне наслаждаться игрою в Робинзона. (8)Игра эта состояла в представлении сцен из Робинзона, которого мы читали незадолго перед этим.
– (9)Ну, пожалуйста… отчего ты не хочешь играть с нами? – приставали к нему девочки.
– (10)Право, игра не стоит свеч! – сказал Володя, потягиваясь и вместе с тем самодовольно улыбаясь.
– (11)Так лучше бы дома сидеть, коли никто не хочет играть, – сквозь слёзы выговорила Любочка.
(12)Она была страшная плакса.
– (13)Ну, пойдёмте; только не плачь, пожалуйста: терпеть не могу!
(14)Снисхождение Володи доставило нам очень мало удовольствия; напротив, его ленивый и скучный вид разрушал всё очарование игры. (15)Когда мы сели на землю и, воображая, что плывём на рыбную ловлю, изо всех сил начали грести, Володя сидел, сложив руки и в позе, не имеющей ничего схожего с позой рыболова. (16)Я заметил ему это, но он отвечал, что оттого, что мы будем больше или меньше махать руками, мы ничего не выиграем и не проиграем и всё же далеко не уедем. (17)Я невольно согласился с ним. (18)Когда, воображая, что я иду на охоту, с палкой на плече, я отправился в лес, Володя лёг на спину, закинул руки под голову и сказал мне, что будто бы и он ходил. (19)Такие поступки и слова, охлаждая нас к игре, были крайне неприятны, тем более что нельзя было в душе не согласиться, что Володя поступает благоразумно.
(20)Я сам знаю, что из палки не только что убить птицу, да и выстрелить нельзя. (21)Это игра. (22)Коли так рассуждать, то и на стульях ездить нельзя, а Володя, я думаю, сам помнит, как в долгие зимние вечера мы накрывали кресло платками, делали из него коляску, один садился кучером, другой – лакеем, девочки – в середину, три стула были тройка лошадей, – и мы отправлялись в дорогу. (23)И какие разные приключения случались в этой дороге! (24)И как весело и скоро проходили зимние вечера!.. (25)Ежели судить по-настоящему, то игры никакой не будет.
(26)А если игры не будет, что же тогда остаётся?
(По Л.Н. Толстому*)
* Толстой Лев Николаевич (1828–1910) – великий русский писатель и мыслитель.
73 5245D1 (Текст по В.А. Бахревскому, «Какие поступки характеризуют доброго человека?»)
(1)Уж если кого Серый и выделял из класса, так это Наталью Лоскутикову. (2)В первую голову – за ум и отличные успехи.
(3)О самом Сером учителя говорили, что он способный, но учиться не хочет. (4)Версию эту Сергей полностью не отрицал, она всё-таки утешала его, но цену себе он знал точную. (5)Что верно, то верно: задачи он решал не то чтобы с лёту, но с единого взгляда. (6)А вот по литературе и по всем другим многоречивым предметам он не мог учиться хорошо. (7) Суть всех этих рассказов, повестей, стихов укладывалась в одной фразе, а учителя требовали развёрнутого ответа. (8)Конечно, Серому слов было не жалко, однако не хотел он ради пятёрки говорить столько, сколько тянуло на эту самую пятёрку.(9)Ну что рассказывать про Тараса Бульбу? (10)Запорожец он! (11)А судьба ему досталась – злодейка. (12)Серый семь раз читал повесть и все семь раз плакал.
(13)Короче говоря, школьная жизнь шестиклассника Чумака была очень даже непростой. (14)А Наталью Лоскутикову выделял он не только за ум и за глаза её небесной радости. (15) Главное, что жизнь у неё в школе была ясная, потому что за отметками Наталья не гонялась, они сами к ней липли, как мухи на сладкое.
(16)Вот и нынче урок был «Морские кишечнополостные». (17)В учебнике даны полипы, коралловые рифы и медузы. (18)А Наталья ещё и про иглокожих доложила. (19)И не просто словечками закидала, взяла мел да и нарисовала всё на доске.
(20)Конечно, пятёрка!
(21)Учительница Клара Ниловна говорит:
– Вижу, понравился вам ответ вашего товарища. (22)У меня вопрос. (23)Кто же вам мешает так учиться? (24)Почему Лоскутиковой интересна жизнь моря, а вам, людям, родившимся на море, до этой жизни словно бы и дела нет?
(25)После урока Серый подошёл к Лоскутиковой:
– Наталья! (26)Хочешь одну вещь покажу?
– (27)Покажи! – удивилась Лоскутикова.
(28)Они выскочили из школы, забежали за угол. (29)Серый приостановился возле ступенек в подвал, огляделся.
– (30)Наталья, лебеди у меня там, – признался Сергей, – на озере лёд, погибнуть они могут.
(31)Свет в подвал проникал через зарешеченное окошко, и глаза к темноте привыкли не сразу.
– (32)Тут вода! – поёжилась Лоскутикова возмущённо.
(33)Серый взял Наталью за руку, вывел на сухое место, и тут она увидела: в сумраке маячили лебединые шеи. (34)Серый достал из карманов хлеб, растёр в ладонях, кинул лебедям.
– (35)Это и есть белые лебеди?! – усмехнулась Лоскутикова.
– (36)Самые настоящие, – погордился Серый.
– (37)Да они у тебя не белые, а грязные. (38)Фу, а пахнет-то как!
(39)И Лоскутикова, перебежав на каблучках воду, выскочила из подвала. (40)Серый стоял, недоумённо глядя девочке вслед, и почему-то не хотелось ему больше выделять Лоскутикову ни за ум, ни за глаза её небесной радости…
(По В.А. Бахревскому*)
* Бахревский Владислав Анатольевич (род. в 1936 г.) – советский и российский писатель, поэт, классик детской литературы.
74 FD7ADF (Текст по Э.Е. Фоняковой, «Что такое счастье?»)
(1)Солнечные лучи, легко пронзая белые занавеси, веером разлетаются по комнате.
(2)Что сулит мне этот долгожданный воскресный день? (3)Может, буду помогать маме собираться на дачу. (4)На даче, в двух шагах от застеклённой веранды, висит удобный, глубокий гамак, в который так хочется поскорее залезть, что он мне снится по ночам – в виде сказочной ладьи, плывущей над сосновым лесом. (5)А ещё на даче имеется сердитый медный самовар. (6)Он кормится шишками и очень недоволен, когда их мало.
(7)А может быть, сегодня пойдём гулять через Тучков мост, на Петроградскую сторону. (8) Забредём в Зоосад. (9)Вот это будет здорово! (10)Соседская Ирочка рассказывала, что там с недавних пор катают не только на пони, но и на верблюдах.
(11)А может, мы поедем в большой парк на островах. (12)В парке папа берёт лодку и даёт мне немного погрести. (13)Но это – мечты. (14)А пока я ещё лежу в своей кровати.
(15)Вот скрипнула дверь. (16)Ныряю с головой под одеяло. (17)Пускай папа подумает, что я куда-то подевалась. (18)Я часто так от него прячусь, а он очень пугается и драматическим голосом взывает к несуществующей публике:
– Товарищи! (19)Пропал ребёнок! (20)Вот несчастье! (21)Куда же он у меня подевался? (22)Надо срочно позвонить в милицию! (23)Вы случайно не видели, дорогие граждане, здесь одну противную девчонку, которая вечно пропадает? (24)Ленка, Ленка, где ты?
(25)Тут я выскакиваю и ору:
– Папа! (26)Не надо милицию! (27)Я нашлась!
– (28)Ах, ты нашлась, – говорит папа, – вот я тебя сейчас!
(29)И у нас начинается развесёлая возня, беготня по комнате и швыряние подушек до тех пор, пока мама решительно не прекращает этот шум, который может потревожить соседей.
(30)Лежу, притаившись, и хихикаю под одеялом, но никто меня не ищет. (31)Делаю маленькую щёлку и оглядываю комнату одним глазом. (32)В чём дело? (33)Мама стоит подле табуретки с моими вещичками. (34)Она наклоняется, берёт платьице, перебирает его руками, а сама смотрит куда-то в сторону, в одну точку, и лицо у неё напряжённое и такое печальное, что мне становится не по себе.
(35)Высвобождаюсь из-под одеяла – мама словно не видит меня.
– (36)Мамуленька, видишь, я уже встала…
– (37)Да, да…
(38)Мама всё ещё отсутствует, её нет со мной.
(39)Тихонько дотрагиваюсь до маминой руки, и вдруг она, обычно такая сдержанная, крепко-крепко, до боли, обнимает меня, прижимает к себе, будто боится, что меня могут отнять у неё, забрать, увести.
(40)Приходит папа. (41)Он тоже какой-то необычный, невесёлый.
– (42)Лена, – медленно говорит он, – сегодня война началась. (43)Побудь дома одна. (44) Нам с мамой надо уйти.
…(45)Я встревожена. (46)Война! (47)Как это – война? (48)Что это – война? (49) От мальчишек из нашего двора я знаю, что война – самая интересная на свете игра, в которую девчонок берут только в виде исключения. (50)Все бегут, стреляют из деревянных пистолетов, рогаток, кричат «Ура!» и дерутся. (51)Но это игра… (52)А как выглядит война взаправдашняя?
(По Э.Е. Фоняковой*)
* Фонякова Элла Ефремовна (1937–2012) – петербургская писательница, чьи произведения посвящены пережитой ею в детстве ленинградской блокаде.
75 0B5625 (Текст по Б.П. Екимову, «Что значит быть добрым к людям?»)
(1)По пути домой стало думаться о бабушке. (2)Сейчас, со стороны, она казалась такой слабой и одинокой. (3)А тут ещё эти ночи в слезах, словно наказание. (4)И с какой, верно, тягостью ждёт она ночи. (5)Все люди пережили горькое и забыли, а у бабы Дуни оно всплывает в памяти снова и снова. (6)Про бабушку думать было больно. (7)Но как помочь ей?
(8)Раздумывая, Гриша шёл неторопливо, и в душе его что-то теплело и таяло, там что-то жгло и жгло.
(9)3а ужином он выпил крепкий чай, чтобы не сморило. (10)Выпил чашку, другую, готовя себя к бессонной ночи.
(11)И пришла ночь. (12)Потушили свет. (13)Гриша не лёг, а сел в постели, дожидаясь своего часа. (14)И вот когда, наконец, из комнаты бабушки донеслось ещё невнятное бормотание, он поднялся и пошёл. (15)Свет в кухне зажёг, встал возле кровати, чувствуя, как охватывает его невольная дрожь и сердце замирает в страшном предчувствии.
– (16)Карточки! (17)Куда подевались хлебные карточки? (18)В синем платочке. (19)Люди добрые! (20)Ребятишки! (21)Домой приду, они есть попросят! (22)Хлебец дай, мамушка. (23) А мамушка ихняя!..
(24)Баба Дуня запнулась, словно ошеломлённая, и закричала:
– Люди добрые! (25)Помогите! (26)Не дайте помереть! (27)Петяня! (28)Шура! (29)Таечка!
(30)Имена детей она словно выпевала, тонко и болезненно, и слёзы, слёзы подкатывали.
(31)Гриша глубоко вздохнул, чтобы крикнуть громче, приказать, и бабушка перестанет плакать, и даже ногу приподнял – топнуть. (32)Чтобы уж наверняка.
– (33)Хлебные карточки, – в тяжкой муке, со слезами выговаривала баба Дуня.
(34)Сердце мальчика облилось жалостью и болью. (35)3абыв обдуманное, Гриша опустился на колени перед кроватью. (36)Он стал убеждать бабушку мягко, ласково:
– Вот ваши карточки, бабаня. (37)В синем платочке, да? (38)Ваши в синем платочке? (39) Это ваши, вы обронили. (40)А я поднял. (41)Вот видите, возьмите, – настойчиво повторял он. – (42)Все целые, берите.
(43)Баба Дуня смолкла. (44)Видимо, там, во сне, она всё слышала и понимала. (45) Не сразу пришли слова. (46)«Мои, мои! (47)Платочек мой, синий. (48)Люди скажут. (49)Мои карточки, я обронила. (50)Спаси Христос, добрый человек!»
(51)По голосу её Гриша понял, что сейчас она заплачет.
– (52)Не надо плакать, – громко сказал он. – (53)Карточки целые. (54)3ачем же плакать? (55)Возьмите хлеба и несите детишкам. (56)Несите, поужинайте и ложитесь спать, – говорил он, словно приказывал. – (57)И спите спокойно. (58)Спите.
(59)Баба Дуня смолкла.
(60)Гриша подождал, прислушался к ровному бабушкиному дыханию, поднялся. (61)Его бил озноб. (62)Какой-то холод пронизывал до костей. (63)И нельзя было согреться. (64) Печка была ещё тепла. (65)Он сидел у печки и плакал. (66)Слёзы катились и катились. (67) Они шли от сердца, потому что сердце болело и ныло, жалея бабу Дуню и кого-то ещё. (68) Он не спал, но находился в странном забытьи, словно в годах далёких, иных, и в жизни чужой, и виделось ему там, в этой жизни, такое горькое, такая беда и печаль, что он не мог не плакать. (69)Он плакал, вытирая слёзы кулаком.
(По Б.П. Екимову*)
* Екимов Борис Петрович (род. в 1938) – советский и российский публицист и прозаик.
76 58AC5A (Текст по Е.А. Пермяку, «Какого человека можно считать настоящим другом?»)
(1)Андрюша Рудаков был крепким и смелым мальчиком. (2)Он всегда защищал тех, кто послабее, и за это все в классе любили его.
(3)Рядом с Андрюшей за партой сидела маленькая худенькая девочка Ася. (4)То, что она была маленькая и слабенькая, ещё можно было простить, но то, что Ася была труслива, – с этим Андрюша никак не мог примириться. (5)Асю можно было испугать, сделав ей страшные глаза; она боялась каждой встречной собачонки, убегала от гусей.
(6)Очень неприятно было Андрюше сидеть с такой трусихой, и он всячески старался избавиться от Аси. (7)Поэтому он однажды принёс в стеклянной банке большого паука. (8) Увидев страшилище, Ася побледнела и тут же перебежала на другую парту.
(9)С этого и началось… (10)Два дня Ася сидела одна, и учительница Анна Сергеевна будто бы совершенно не замечала этого, а на третий день она попросила Андрюшу остаться после уроков.
(11)Андрюша сразу догадался, в чём дело, и, когда все ушли из класса, он, чувствуя себя виноватым, смущённо сказал учительнице:
– Я ведь не зря принёс паука. (12)Я хотел приучить Асю ничего не бояться. (13)А она опять испугалась.
– (14)Что ж, я верю тебе, – сказала Анна Сергеевна. – (15)Кто как умеет, тот так и помогает расти своим товарищам, а я тебя позвала, чтобы рассказать одну маленькую историю. (16) Много лет назад в этом же классе сидели мальчик и девочка. (17)Мальчика звали Вова, а девочку – Аня. (18)Однажды Аня поранила гвоздём ногу, да так сильно, что не могла приходить в школу: ни башмак нельзя надеть, ни валенок. (19)А шла уже вторая четверть. (20)И как-то Вова пришёл к Ане и сказал: «Аня, я тебя буду возить в школу на санках», но Аня запротивилась: «Что ты, что ты, Вова! (21)Над нами будет хохотать вся школа…» (22) Но настойчивый Вова сказал: «Ну и пусть хохочут!» (23)С этого дня Вова ежедневно привозил и отвозил на санках Аню. (24)Сначала ребята смеялись над ним, а потом сами стали помогать. (25)К весне Аня поправилась и смогла вместе со всеми ребятами перейти в следующий класс. (26)На этом я могу закончить рассказ, если тебе не захочется узнать, кем стали Вова и Аня.
– (27)А кем? – нетерпеливо спросил Андрюша.
– (28)Вова стал прекрасным лётчиком-испытателем. (29)Это твой отец, Владимир Петрович Рудаков. (30)А девочка Аня теперь твоя учительница Анна Сергеевна.
(31)Андрюша опустил глаза. (32)Так просидел он за своей партой долго. (33)Он живо представлял саночки, девочку Аню, которая теперь стала его учительницей, и мальчика Вову, своего отца, на которого ему так хотелось походить.
(34)Наутро Андрюша, конечно же, стоял у крыльца дома, где жила Ася. (35)Ася, как всегда, появилась со своей бабушкой.
– (36)Доброе утро, – сказал Андрюша Асиной бабушке.
(37)Потом поздоровался с Асей.
– (38)Если хочешь, Ася, пойдём в школу вместе.
(39)Девочка испуганно посмотрела на Андрюшу. (40)Это он нарочно говорит так приветливо, от него можно ожидать всего. (41)Но бабушка заглянула в глаза мальчику и сказала:
– С ним тебе, Асенька, будет сподручнее, чем со мной: он и от собак отобьётся, и мальчишкам в обиду не даст.
– (42)Да, – тихо, но очень твёрдо сказал Андрюша.
(43)И они пошли вместе. (44)Они шли мимо незнакомых собак и шипящих гусей, не уступили дорогу бодливому козлу-задире. (45)И Асе не было страшно.
(По Е.А. Пермяку*)
* Пермя́к Евгений Андреевич (1902–1982) – русский советский писатель, автор сборников сказок и научно-популярных книг для детей и юношества.
77 C93756 (Текст по О.Ю. Рою, «Что в жизни человека по-настоящему важно?»)
(1)А было это давно, Оля тогда в школе училась. (2)Чтобы хорошо учиться, до глубокой ночи за уроками сидела. (3)Ещё очень любила Оля книжки читать, жаль, что времени на них почти не оставалось. (4)Утром вставала рано, до свету, – курам задать корма, то да сё, потом младших будила, в школу собирала. (5)А там уроки да перемены. (6)И Сашка Кочетков, первый не то что в классе, а в школе шалопай, заводила и непоседа. (7)Вечно с двойки на тройку перебивался, а к старшим классам вдруг остепенился, взялся за ум – решил, что после школы в Москву поедет, в институт будет поступать. (8)Все смеялись и подтрунивали над ним, а Оля была уверена: он своего добьётся. (9)Она верила в него, как ни в кого. (10)С пятого класса по нему сохла. (11)Вроде бы не было в нём ничего необычного – худенький, светло-русый, нос с горбинкой, а взгляд такой твёрдый, решительный…
(12)Пять лет Оля держала внутри это чувство, стараясь ничем не выдать себя. (13)Как среднюю школу окончили, так больше половины одноклассников разъехались кто куда, а он до последнего класса учился, бередил ей душу. (14)Нравилось ей в нём всё: мужественность какая-то, ещё лёгкость к жизни, весёлость. (15)Оля-то девочка замкнутая, чрезмерно серьёзная. (16)Не умела она на публике выступать, вперёд никогда не лезла, предпочитала скромное место в последнем ряду. (17)А Сашка не такой – он прикольный, смешной. (18)Анекдоты рассказывал так, что все до колик хохотали, в самодеятельности участвовал, где ему всегда главные роли давали. (19)Потому и решился в театральный поступать.
(20)А как он её один раз защитил! (21)Был у них в классе такой Лёшка Игнатьев, высокий, тучный, злой на всех. (22)Мало кто с ним общался, и вообще никто не дружил. (23)А он, однако, всё старался обратить на себя внимание, да не получалось. (24)Даже за одной партой сидел с ней, Олькой, которую по фамилии только и знал и никогда, кроме домашнего задания по русскому, ни о чём не спрашивал. (25)Вот как-то у кого-то день рождения был, и раздали всем по конфете. (26)Оля ещё и развернуть своё угощение не успела, как почувствовала сильную боль в затылке – это Лёшка её кулачищем огрел, а он у него – будь здоров. (27)Ударил и отобрал конфету. (28)Слёзы хлынули потоком и от боли, и от обиды. (29)Уж каким Лёшка ни был порой грубым и наглым, но такого она от него не ожидала. (30) Уткнулась Оля мокрыми щеками в ладони и тихонько всхлипывала, боясь привлечь к себе внимание. (31)Хорошо, перемена – в классе суета, шум, гам. (32)Не любила она скандалов, да и вообще, совестно показаться рёвой перед всеми, большие ведь уже были, седьмой класс.
– (33)И не стыдно тебе девчонку бить? – услышала она вдруг голос Саши. – (34)Силач!
– (35)Чего? – привстал Лёшка, и Оля почувствовала дрожь в коленях: ох, Сашка, зря ты полез, ещё и тебя огреет. (36)Только бы поскорее всё закончилось, только бы потише…
– (37)Да, ничего, приходи после уроков, поговорим, – храбро ответил ему Олин защитник и обратился к ней:
– На, возьми мою конфету!..
(По О.Ю. Рою*)
* Рой Олег Юрьевич (род. в 1965 г.) – современный российский писатель.